Петрозаводск Еврейская община Наша газета

НОМЕР 1

     2 июня 1998 года одному из старейших членов петрозаводской еврейской общины, известному театральному деятелю России Гершу Майровичу Пукачу исполнилось 75 лет. Он и сегодня полон сил, энергии, по-прежнему служит в театре, которому отдал полвека своей жизни. Герш Майрович был одним из основателей общества еврейской культуры "Шалом" (кстати, названного так по его же предложению). Все члены общины и редакция газеты, поздравляя нашего дорогого реб Герша с юбилеем, желают ему и его семье здоровья, долгих счастливых лет.

     Человек большой и непростой человеческой и еврейской судьбы, Герш Майрович вспоминает сегодня годы своей молодости.

     Родился я в польском городе Капише. Это административный центр воеводства, расположенный примерно в трехстах километрах западнее Варшавы. Перед второй мировой войной из 100 000 жителей 20 000 составляли евреи. Семья наша была типичной еврейской семьей: дома говорили на идиш, соблюдали все обычаи и традиции. Во многом благодаря моему деду, который был ребе, учил детей еврейской грамоте. Я с малолетства, с трех лет, посещал его уроки. Дед мой прожил долгую и достойную жизнь. Я с ним расстался, когда ему было больше 90 лет. Немцы его, конечно, уничтожили.

     В 7 лет я поступил в польскую школу. В ней учились дети евреев. Учась в школе, примкнул к сионистскому движению - вступил в молодежную еврейскую организацию бетар ("Союз имени Иосефа Трумпельдора"). Эта организация была создана в 1923 году в Риге. Она ставила своей целью создание еврейского государства по обоим берегам Иордана. Организация стала авангардом движения сионистов-ревизионистов, созданного Владимиром Жаботинским.

     Мы учили иврит, занимались спортом, словом, готовили себя к самообороне и жизни в будущем еврейском государстве. Я был там хотя и самый высокий, но самый младший.

     В этой организации я состоял до последнего дня, пока в Калиш не пришли немцы. Последнее собрание было 31 августа. Мы сняли наш бело-голубой флаг, один из членов организации его спрятал, и мы разошлись. А утром в нашем городе уже были немцы.

     Нормальная жизнь кончилась. Вся моя семья, наши родственники никуда не успели уехать. В первые же дни немцы хватали евреев на улице и выводили на работы - самые тяжелые и грязные. Если у людей не хватало сил, их выстраивали в шеренгу и каждого десятого расстреливали. Я дважды или трижды стоял в такой шеренге... Но Б-г был милостив ко мне.

     Вскоре немцы создали в Калише гетто: огородили колючей проволокой территорию бывшего базара и туда загнали 15 тысяч евреев. Там ничего не было - один асфальт. Тащите солому, делайте что хотите и как можете живите. Что там была за жизнь, трудно вспоминать спокойно: даже поляки, которые нас не очень-то любили, через проволоку кидали гнилую картошку и хлеб, чтобы как-то помочь выжить. Каждое утро строили колонны и выводили людей на работы. Конечно, самые тяжелые и изнурительные. Я тоже несколько раз выходил на работу. И в один прекрасный день, несмотря на то, что там у меня остались отец, мать, две сестры, все родственники, я убежал.

     Решил пробираться на восток - в сторону СССР. В варшавском поезде было полно немцев, а на моем рукаве - нашивка с Маген-Давидом, которую должен был носить каждый еврей. Одной рукой я ее закрыл и так ехал до самой Варшавы. Из Варшавы не без приключений добрался до Белостока.

     Что здесь творилось - жуть. Людей тьма -из Польши, из Румынии. Устраивались, кто как мог. Я жил в зверинце, в клетке, оставшейся от зверей. Вскоре началась вербовка на шахты на Урал. И у меня хватило ума завербоваться: сказал, что мне 18 лет, мне поверили. А тех, кто не завербовался, потом отвезли туда уже под конвоем.

     Когда мой контракт на Урале закончился, я поехал в Симферополь. Это был март 1941 года. Недолго там пришлось пожить. Началась война, я был эвакуирован в глубь страны: Дагестан, Казахстан. Когда начала организовываться польская армия имени Тадеуша Костюшко, меня вызвали в военкомат: надо идти в польскую армию. Надо идти -значит надо идти. Армия формировалась под Москвой. Недели через две нас выстроили, и польский генерал, поблагодарив за то, что мы отозвались на призыв идти воевать за Речь Посполитую, заявил: "Поскольку в армии оказалось больше евреев, чем поляков, придется вас пока отпустить". И повезли меня обратно в Казахстан.

     Там меня мобилизовали в трудовую армию, и попал я на строительство завода ферросплавов в Актюбинск. Когда в 1944 году освободили Карелию, нашу часть перебросили на восстановление Бело-морско-Балтийского канала. Так я оказался в Карелии. Штаб управления снабжения был в Медвежьегорске. Я был представителем этого управления в Петрозаводске.

     В 1946 году вышло постановление правительства, что все поляки могут вернуться в Польшу. К этому времени я уже был советским гражданином. Но постановление распространялось на всех, кто родился в Польше.Я подал документы в НКВД и - "до видзення", уехал в Брест, на границу между Польшей и СССР,

     В Москве я зашел в польское посольство. Там можно было посмотреть результаты переписи населения Польши по состоянию на 1 января 1946 года. Отдельно были переписаны евреи. До войны в Польше жило 5 миллионов евреев, а теперь все их фамилии умещались на 10-15 страничках. И когда я дошел до города Калиша и других городов, где жили мои родственники, и не нашел ни одной знакомой фамилии, мне стало жутко грустно. Стало ясно, что все мои родные погибли. Еще в 1941 году я с ними переписывался. Они были уже в Майданеке или в Освенциме, но письма от них доходили. Последнее письмо я получил уже после 22 июня. Писалось оно в конце мая 1941 года, значит, они погибли где-то в 1941 году. Когда я был в Израиле, в Яд ва-Шеме, то занес их имена в Книгу памяти.

     Но тем не менее я поехал в Польшу. В Бресте на вокзале при мне пришел поезд из Польши. Из него выходили евреи, которые успели побывать там, а теперь возвращались обратно. "Ты куда едешь?", - спрашивали они меня. - Все, что было, продолжается до сегодняшнего дня". И действительно, даже после войны в Польше были погромы, там убивали десятки, сотни евреев.

     Я подумал: никого у меня там нет, ехать некуда, да еще вот это известие... И я решил вернуться. Так я вновь оказался в Петрозаводске и живу в нем уже более 50 лет.

     Могу сказать, что жизнь здесь сложилась удачно. Я имел и имею хорошую работу, доброе отношение со стороны окружающих меня людей.

     Я жил, родился, воспитывался в традициях нашего еврейского народа, и все годы, где бы я ни был, не забывал, кто я такой. Каждый народ должен знать свою историю, свои истоки и не должен этого стесняться. Наш народ - народ героический. И пусть он долго-долго живет и процветает.

     Записала Юлия Генделева